Классный журнал

Лиза
Аминова

Поддержка в каждом па

Человеку, обладающему повышенной тактильностью, нелегко обходиться в этом мире. Точнее, не ему, а его несчастным близким. Мне всегда невыносимо хочется прижать к груди плачущую подругу, закутать в объятия давнего друга при встрече — хотя бы на тридцать секунд, что, увы, уже попахивает кринжем. И как не броситься и с нежностью не потрепать за ухо старого приятеля, как самозабвенно не целовать сладкие щечки племянников, как не подержать за руку папу, в конце концов!

Социальная жизнь требует от таких, как я, нешуточной смелости. Сотни раз у меня возникало ощущение, будто все сводится к навязчивому кодексу: три секунды на рукопожатие, пять на объятие — раз в календарный праздник, не больше. И я всячески избегала ситуаций, где моя страсть к танцу требовала каких-либо дополнительных интерпретаций, лишь бы не оказаться в паутине злобы, сплетенной в разные периоды разными клеветниками. На школьной дискотеке — одноклассники, где каждое движение — это шахматный ход, и студенческая вечеринка и рождающаяся у тебя на глазах сплетня, кому же был посвящен танец под песню Naughty Girl Бейонсе, рабочий корпоратив и тихая надежда, что твой стиль самовыражения не останется клипом с заголовком «Люба — звезда ютьюба».

Танец, словно лазейка в контракте с обществом, всегда представлялся мне легальным способом выразить эту неукротимую тактильность. Окно в мир без скрытых подтекстов. Но куда же без подтекстов? Сколько там процентов несет важность невербальной коммуникации в донесении информации? Мне кажется, что в сегодняшнем дне так много условностей и так мало путей к самовыражению без осуждения, голос теперь имеет каждый, кто имеет смартфон. Хотя допустимость синих волос и татуировок на лице может говорить об обратном, мне видится, что люди противоположных полов очень редко встречаются в контекстах близости и единения, не включающих в себя романтическую или родственную связь. В нашем обществе мужчине предоставляется крайне мало путей к самовыражению, если только он не художественный деятель.

Но мне повезло. В детстве и по сей день я вижу виртуозные невероятно страстные и душевные танцы мужчин в еврейских общинах. Дабы не вгонять бесстрашных танцоров в краску, сохраним их инкогнито, но мне навсегда запомнился фасеточно-багряный танец одного потрясающего человека, тонко чувствующего жизнь, плечом к плечу с его братьями по скамье изучения Торы. В этом есть нечто более чем просто движение — это ликование духа человеческого, празднование бытия.

Для меня это создало образ мужчины, которым я восторженна до сих пор, который после молитвы и изучения мудрости человеческой заземляется в этом единстве с общиной и не только может, но и искусно умеет отпустить все условности, большую должность вне этих стен, авторитет, влияние на целую страну, отпустить, в конце концов, себя и дать пройти этому восторгу от жизни через танец.

Тот танец, который случается со мной чаще всего в баре, или в клубе, или на дне рождения, уже очень давно не приносил мне удовольствия. Я помню, подруга моей мамы однажды сказала мне пятнадцатилетней: «Не пропусти ни одного хорошего танцевального настроения, крошка. В жизни не всегда будет хотеться танцевать без причины». Этот момент в какой-то злополучный день настал. И даже при наличии повода, как правило, все сопровождается алкоголем, рядовым набором отработанных движений. Обычно в компании женщин, а это отдельный вид пытки, и часто я становилась мучеником. Танец свободной девушки тактически направлен на привлечение внимания «его», этого посетителя, который пришел целенаправленно в нее влюбиться. Танец приятной, но уже изрядно подпившей женщины искренен, но назойлив, постоянно напоминающий о своем присутствии. Танец занятой сопровождается плотным телесным контактом с плененным партнером, а если пленник вырвался на вольные хлеба танцпола, то ее взгляд будет прикован к объекту, а там уже и не до танца.

Мужчины, как правило, либо не танцуют вовсе, либо приближение к танцевальному искусству вызывает лишь смех с легким привкусом досады, и это, увы, редкость!
 

Я однажды оказалась на одном духовно-просветительном ретрите, частью которого был семинар учителя тантры. Я ожидала, что нас обучат дыханию маткой, но судьба решила, что мне уготовлен танец души. Задание заключалось в том, чтобы соединится со своим внутренним миром и передать эту свободу, или что там у вас внутри, — танцем. Я ученица хорошая и к урокам готовлюсь. Мною был отрепетирован номер дыхания огня, поднятие кундалини, но вот танец меня застал врасплох. Подумала я… ну я не из робкого десятка, пара-тройка лет на столе Симачева считаются за разряд по бальным? Держитесь, сейчас увидите вы класс по танцу — душа моя поет на десятый день молитв и практик, а тело сейчас все это передаст. И тут уже на первых минутах я понимаю, что я та самая женщина, в арсенале которой или совратительный танец, или влюбленный медляк в стиле теплой расползшейся размазни.

Куда же делась та Лиза? Танцующая танец живота в поясе из монеток до завтрака, порхающая в полонезе меж колон бального зала Дома союзов. Танцующая без цели! Неужели жизненные разочарования как горгона Медуза превращают тело в камень?

В какой момент моя любовь к логике и концепции взяла верх и стала больше, чем естество моей легкости и непосредственности? Меня настигло это осознание и вместе с ним грусть… как было, уже не вернуть. Очень не хотелось бы стать молодой тетей, вздыхающей по ушедшим дням безмятежного веселья. Я решительно отказываюсь терять сияние своего очарования. Меня ждет поддержка в каждом па, потому что я в любой момент готова приземлиться на две свои прекрасные ножки.   


Колонка опубликована в журнале  "Русский пионер" №126. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".